Как всегда советую и консультирую Вас я — Елена Троскина. Раскрываю свой опыт и знания в юридической сфере, мой опыт более 10 лет, это и дает возможность давать верные ответы, на то, что может быть необходимо в различных ситуациях и сейчас рассмотрим — Куда везли ликвидаторов чаэс в какую больницу в москве. Если в Вашем городе нет профессионалов своего дела, можете написать свой вопрос, по мере обработки отвечу всем. Или еще лучше будет спросить в комментах у постоянных читателей/посетителей, которые ранее сталкивались с таким же вопросом и возможно знают иные способы его решения.
Аttention please, данные могут быть неактуальными в момент прочтения, законы очень быстро обновляются и дополняются, поэтому ждем Вашей подписки на нас в соц. сетях, чтобы Вы были в курсе всех обновлений.
За то, что Леонид Петрович делал все по-своему, его Гуськова (главврач Московской больницы №6 — прим. авт.) сняла с должности. Но он все равно к нам приходил, говорил, что нас не бросит. «Они мне запретили работать самостоятельно, а я спасал человека», — говорил он. А Москва хотела, чтобы он работал по методике Гейла. У брата донорский мозг прижился, он стал выздоравливать. А они своими экспериментами убили людей. Как так получилось, что у нас умер только один человек, а в Москве почти все?
И уже когда машина вывезла нас на Янов мост, я вижу, развален 4-й блок. И такой красивенный столб разноцветного огня прямо уходит в небо. Сияет красотой, которую забыть нельзя. Тогда Хилько говорит: «Да ребята, нам дорога в один конец, обратно мы не вернемся». Кстати, до этой аварии, были еще две.
Политика
Что-то нас удерживало от того, чтобы ехать в Москву. Еще до аварии я знал, что если схватил радиацию, то нужно выпить спирт или самогонку. Еще начальник цеха Фроловский мне говорил, если на выходе у меня обнаруживали дозу: «Сынок, тебе еще детей рожать. Иди и выпей полстакана спирта, и без этого его не выпускать».
За то, что Леонид Петрович делал все по-своему, его Гуськова (главврач Московской больницы №6 — прим. авт.) сняла с должности. Но он все равно к нам приходил, говорил, что нас не бросит. «Они мне запретили работать самостоятельно, а я спасал человека», — говорил он. А Москва хотела, чтобы он работал по методике Гейла. У брата донорский мозг прижился, он стал выздоравливать. А они своими экспериментами убили людей. Как так получилось, что у нас умер только один человек, а в Москве почти все?
Знаете, почему эти ребята погибли, а мы остались живы? Потому что мы работали на своем объекте, мы знали, куда заходить, куда выходить. А их часть, где был Игнатенко, занимались охраной города. Они бывали у нас на учениях три раза в год, но хорошо объект они не знали. Они приехали, увидели, где горит, а это полыхала радиация. И пошли сразу туда, прямо в радиацию, попали в пекло. Если бы они поднимались, например, со стороны транспортного коридора, то все было бы не так. А так они поработали там минут 20, и все. Скорые только успевали приезжать и забирать их в больницу. А через сутки их самолетом отправили в Москву в больницу.
Наука
Хватаю в каждую руку по восемь килограмм рукавов и в противогазе по приставной лестнице лезу наверх. Пот заливает глаза, снимаю противогаз и кидаю вниз. Леня снова кричит. Поднял я туда эти рукава. Гидранты не давали воду, потому что трубопровод был поврежден. Насосы залиты водой, электроэнергия отключена. Нужно было срочно поставить насосную станцию, от пруда забрать охладитель. Руки обжег радиацией, потом кожа вся слезла.
У москвички Ольги больны двое детей, которые появились на свет в начале 90-х, уже после того, как их отец работал в Чернобыле после аварии. Что у них проблемы со здоровьем, женщина поняла далеко не сразу. «В младенчестве Тоша плакал все время, а у Маши до года были глаза, будто стеклянные. И она все время на ручки просилась – я думала, мало ли, может, капризничает, может, к маме поближе быть хочет. Но когда она начала говорить, то стала жаловаться: «Ножки болят, ножки болят». А у Тоши голова болела. Началось это, когда ему два года было. Они оба у меня оптимисты такие – и Тоша сначала не хотел показывать, что плохо себя чувствует, все время бегал и играл. А уж потом стал говорить: «Мама, все время болит голова – как проснусь и до вечера». Лет девять ему было, когда мы пошли к неврологу, и Тоша сказал: «Вся голова болит, как будто жар в голове». А невролог после обследования говорит мне прямо при детях: «Мы не можем вам помочь», — рассказывает женщина.
«Когда мы уезжали, навстречу шли колонны военных, полностью в форме химзащиты. А мы ехали даже без марлевых повязок. По дороге нас останавливали, проверяли уровень радиации, заставляли переодеваться. Но я каким-то образом сохранила свою джинсовую юбку. Потом, уже в августе, у меня выявили очень высокий уровень радиации. Стали выяснять, где я была и что делала, и выяснили, что «фонит» юбка».
Куски графита на грудь солдатам и джинсовая юбка, которая продолжала «фонить»
В 2021 году на Чернобыльскую АЭС отправились журналисты нашего издания — корреспондент журнала «Нескучный сад» диакон Федор Котрелев и фотограф сайта «Милосердие.ru» Константин Шапкин. Вместе с настоятелем чернобыльского храма св.пророка Илии, протоиереем Николаем Якушиным отец Федор Котрелев служили молебен в годовщину аварии непосредственно рядом с местом катастрофы – в сотнях метров от четвертого энергоблока.
«Лет десять назад приснился мне сон: стою я у реки, а Володя — по ту сторону. Река чистая-чистая. Я с ним говорю, спрашиваю: как он там без меня? На что он мне отвечает, что он не мой уже, а я своими слезами не даю ему покоя. Говорит, что все то, что случилось, не изменишь и не вернешь назад. Я проснулась с пониманием, что нужно жить дальше. Володя часто мне снился после смерти. Всегда приходил во сне в военной форме и плакал. А тут такой сон«, — рассказывает Надежда.
«Мне было 20 лет, и понять, что случилось, я не могла»
Украина поднимала вопрос о перезахоронении ликвидаторов на своей территории. Но это невозможно. Погибшие герои стали мини-реакторами, которые несут радиацию и теперь. На Митинском кладбище их хоронили в свинцовых гробах на глубине около 6 м. Сверху заливали бетоном вперемешку со свинцом. На месте захоронения на кладбище спустя несколько лет установили огромный мемориал. Но родственники жалуются, что мемориал «ушел» в сторону, а по месту реального захоронения — такой себе братской могилы — сейчас тропинки.
Письмо Владимира Правика из московской больницы
Володя и Надя встретились в Черкассах — оба были студентами. Маленькая брюнетка с музыкальными пальцами запала в душу молодому курсанту пожарно-технического училища. Начали встречаться, а через год сыграли свадьбу. По распределению Володю Правика направили работать в Припять, а вскоре за ним приехала и молодая супруга.
